Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года - Лев Александрович Данилкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По результатам выполнения заданий при необычном, перевернутом распорядке: ночью – деятельность, днем – отдых. Одиночество перенес легко. Отклонений от нормы не обнаружил [41].
Весь август и часть сентября 1960 года прыгали на большое лесное озеро. С разной высоты, в разную погоду, выполняя самые различные задания. Прыгать на воду не простое дело. Одно из заданий состояло в следующем. Космонавт делает затяжной прыжок. Но когда до воды остается всего несколько метров, нужно было освободиться от подвесной системы и приводниться без парашюта. За время спуска тело набирает большую скорость, и пилот, одетый в комбинезон, погружается в воду. Требовалось не только нaучитьcя умело управлять своим телом, но и с точностью до секунды отсчитать время, умело регулировать дыхание. А потом вплавь добраться до лодки [34].
Полюбилось им и не знакомое никому раньше занятие – прыжки на батуте, которые они до этого видели только в цирке. Как-то, уже поздней осенью, ребята пошли к сетке, чтобы “покрутить сальто”. На брезенте, которым был покрыт батут, лежал слой снега. Федор Михайлович стоял, раздумывая. А космонавты недолго думая подняли брезент вместе со снегом, стряхнули и начали “крутить сальто”. Не у всех это ловко получалось. Юрий для такого занятия так просто тяжеловат [47].
19 августа – старт прошел благополучно. Белка и Стрелка вернулись на Землю. В корабле вместе с собачками находились 12 мышей, насекомые, растения, грибковые культуры, семена кукурузы, пшеницы, гороха, некоторые виды микробов и другие биологические объекты [44].
…а также растения – традесканция и хлорелла [27].
Хорошо перенес пребывание в космосе и цветок. Он начал распускаться перед полетом и продолжал цвести после приземления [57].
Космический полет собак Белки и Стрелки, продолжавшийся более 25 часов, в течение которых корабль-спутник совершил 17 полных оборотов вокруг Земли.
…пришли к однозначному заключению, что только суточный полет вызывал реакцию типа “стресс”… Одновитковый полет вообще не вызывал заметных сдвигов в обмене веществ… Настораживали некоторые итоги полета второго космического корабля-спутника, в частности, некоторые особенности физиологического состояния собаки Белки. Животное было крайне беспокойным, билось, старалось освободиться от крепежных элементов. Собака лаяла, и по всему было видно, что она плохо себя чувствует. Особенно бурно вся эта симптоматика стала проявляться после четвертого витка полета. Сказанное приводило к выводу о необходимости осторожного подхода и планирования предстоящего полета человека вокруг Земли на корабле “Восток” только на один виток, то есть минимально возможной продолжительности [58].
Но самая страшная новость приходит к Королеву от члена-корреспондента АН Олега Газенко из Института медико-биологических проблем: тамошние светила зарождающейся космической медицины сообщили, что “полеты собак проходят с некоторыми сдвигами в их физиологическом состоянии!”.
Королев, прочитав в полученном оттуда секретном отчете такое заключение, закатывает медикам дикую истерику:
– Что значит “некоторые”?! Я вас спрашиваю! Насколько именно: на один процент, наполовину или же у собак полностью слетает крыша, и они вместо того, чтобы лаять, начинают мяукать?! [59].
Всего в догагаринских полетах участвовали сорок восемь собак. Двадцать из них погибли [60].
Полигон, 1960 год. Работаем для запуска человека в космос. Известно, что американцы форсируют свои “прыжки” на ракете. Сергею Павловичу это не нравится: “Что же, они «прыгнут» и будут первыми?! Надо подумать и дать точное определение, что такое пилотируемый космический полет”. Георгий Михайлович Гречко (будущий космонавт, а тогда молодой инженер, работавший в ОКБ Королева. – Л. Д.) реагирует быстро: “Пилотируемый космический полет – это такой полет в космосе, который совершали, совершают и будут совершать только русские!” [23].
Начало сентября выдалось радостным для семейных космонавтов – они получили в Звездном новые квартиры [8].
В 1960-м первые космонавты и немногочисленные сотрудники центра были расквартированы около подмосковной станции Чкаловская. Рядом с ней и вырос будущий Звездный.
В советское время Звездный (до конца 1960-х годов – Зеленый) городок был засекречен и изолирован. На картах и указателях он не значился, въезд был только по пропускам. Из Москвы до него можно было добраться на автобусе, которого не было в официальных списках маршрутов [54].
АНАТОЛИЙ КАРТАШОВ (полковник, летчик-испытатель первого класса, отчислен из первого отряда по состоянию здоровья):
По тропинке через лес, весь изрытый траншеями теплотрасс, фундаментов, телефона, он проводил меня в класс, где стояли обычные школьные деревянные парты, на стене висела доска.
И городок тогда еще не был Звездным, а назывался “41-й километр”.
Валентин Бондаренко жил выше всех, на пятом этаже офицерской хрущевки. Он спускался с криками “Подъем!”, всех будил, нажимая по очереди кнопку звонка. Я жил на четвертом. Ниже – Горбатко, Хрунов, Волынов, Варламов… Гагарин жил в другом подъезде, за стенкой нашей кухни.
Помню, мы получили квартиры. Их надо было обставить. А в те годы хорошую мебель, холодильник, черно-белый телевизор и прочие хорошие вещи купить без блата было невозможно. Наш замполит майор Никирясов (хороший, кстати, был замполит, умел разговаривать с людьми, заботился о личном составе) договорился с руководством базы Военторга. Приехали мы туда, Никирясов ведет всю ораву мимо группы людей. “И куда эти старшие лейтенанты прутся! Я – жена подполковника, стою в очереди!” – поджала губы расфуфыренная молодая дамочка. “Надо было за старлея замуж выходить!” – весело обернулся к подполковничихе Гагарин, и мы пошли дальше [61].
ФАИНА КАЗЕЦКАЯ (повар):
А где-то году в 1960-м мне предложили ехать работать на так называемый 41-й километр, там в лесу формировалась новая воинская часть. Место, скажу я вам, было очень красивое. Возле штаба – березовая роща, большие поляны, поле. На этом поле начиналось строительство военного городка, который позже назвали Звездным. Столовая для будущих космонавтов размещалась в небольшом щитовом домике. Плиту на кухне топили дровами. Это чуть позже мы получили современный пищеблок, когда вошел в строй учебный корпус… уже когда меня взяли на 41-й километр, то нас пару раз посылали на курсы повышения квалификации при ресторане “Метрополь”. Но наши космонавты – выходцы из простых семей, предпочитали домашнюю пищу, ели с аппетитом все, что приготовим. В части было небольшое подсобное хозяйство, держали поросят, курочек, коров. Мы разбили грядки. И, начиная с весны, все время подавали ребятам салаты из зеленого лучка, петрушечки, капусты, морковки, других свежих овощей. Миски с салатами стояли в зале всегда: подходи, набирай, сколько хочешь. А из основных блюд… борщи, рассольники, солянки, щи, отбивные, котлеты, пельмени. Бывало, уезжали из части на тренировки, потом возвращались и – с ходу: маманя, давай картошечку, хоть и вчерашнюю, но свою. Помню, Юра Гагарин очень любил молоко, причем сырое, некипяченое. А такое запрещалось давать космонавтам. Ну, не дай бог… Вот и приходилось обманывать: мы пастеризовали молоко так, что по вкусу оно почти не отличалось от свежего, и хранили его в специальных запечатанных бутылках в холодильниках [51].
24 октября
